Он не всегда был Прокопеней. От батюшки ему досталась фамилия Коновалов, отчество Викторович, а еще аналитический склад ума и тяга к естественным наукам. Хотя, как человек самокритичный, он понимал, что Коновалов – не самая подходящая фамилия для Нобелевского лауреата. А вот генерал Коновалов – совсем другое дело. Звучит гордо. Юный Игорек так реалистически представлял себя убеленным сединами почтенным старцем, читающим лекцию многочисленной студенческой аудитории, в накинутом поверх генеральской формы хрустящем белом халате, что даже поступил в военно-медицинскую академию в славном городе Санкт-Петербурге, который тогда еще называли просто Ленинградом.

Но тяга к знаниям оказалась вещью опасной. То есть, кандидатом наук Доктор, разумеется, стал. Да только на собранном им в африканских бушах и калмыцких степях бактериологическиактивном материале защитился еще добрый десяток научных руководителей и прочих прихлебателей, включая жениха дочки легендарного академика. И он с рыцарским задором отправился искать правду.

Поиск истины завершился в 1989 году, в обшарпанном инфекционном госпитале невдалеке от Термеза. Признавшись самому себе, что Пастера из него не получилось, да еще чтобы не спится окончательно, на почве мрачных дум и однообразной госпитальной жизни, он принялся увлеченно заниматься гомеопатией, злорадно размышляя о том, как выйдет в отставку, откроет частную практику и фантастически разбогатеет. В те далекие перестроечные годы мирное население изнывало от кооперативной лихорадки.

Но честолюбивой мечте о богатстве так и не суждено было сбыться.

В одно хмурое утро в госпиталь под усиленной охраной доставили несколько носилок покрытых кислородными палатками и вручили ему – предварительно истребовав массу дополнительных подписок о секретности. Доктор был сильно удивлен – все-таки работал над бактериологическим оружием и допуски имел достаточно высокого уровня. Никаких комментариев в отношении происхождения патологии или рекомендаций по лечению от доставивших пациентов сопровождающих лиц не последовало. Но это был только первый крохотный камешек хлынувшей лавины удивительных и не объяснимых событий….

В носилках содержались пациенты – их состояние при визуальном осмотре напоминало геморогическую лихорадку – хотя и это вряд ли корректное сравнение, поскольку у больных не было жара или иных присущих лихорадке проявлений. Ничего подобного он раньше не наблюдал – кожа экстраординарных больных словно полностью облезла,  небольшие, если быть точным, не больше 30 процентов от общей площади, сохранившиеся участки покрыты странной кровавой испариной, а оголенные участки тканей усеяны кровоточащими изъязвлениями. Правда, нагноительных процессов он нигде не отметил. Сами больные пребывали в бессознательном состоянии, а температура их тел едва дотягивала до 34 градусов.

Доктор, с энтузиазмом геолога набредшего на золотую жилу, принялся за сбор и изучение анализов. И зашел в полнейший тупик. Если верить не только рутинным анализам крови, а и многочленным посевам на разнообразные культурные среды и прочим достижениям лабораторной мысли  – перед ним были совершенно здоровые люди с несколько сниженной реактивностью организма. Можно даже  сказать патологически здоровые – он натер себе глаз об оптику микроскопа, но так и не нашел в их телах аж никаких болезнетворных микробов, вирусов или грибков, ни следов радиоактивного воздействия, химических веществ или еще чего ни будь подобного. Что привело больных в нынешнее плачевное состояние оставалось загадкой, и как их лечить – он тоже не знал. Что бы хоть как-то документально зафиксировать физический статус странных пациентов он ежедневно под разными углами фотографировал их стареньким «Зенитом».  Разглядывая фотографии сделанные в течение нескольких суток Доктор заметил довольно странную деталь – на снимках казалось, что струпы и ранки на телах образуют арабскую вязь…

К концу недели один из пациентов – всего странных больных было трое – умер. Любознательного Доктора сразу же проинструктировали о необходимости сжечь тело, не допуская вскрытия, с массой предосторожностей которые используют только при подозрении на наличие особо опасных инфекций.

Зато статус двух других больных стабилизировался, кровавый пот прекратился, а области язв и струпов, стали затягиваться тоненькой регенерирующейся кожицей. Только вот странное дело –  когда он пытался взять очередной соскоб в поисках возбудителей заразы, ему показалось, что на коже было что-то вроде татуировки – в виде все той же арабской вязи.

Действительно, по мере того как кожа восстанавливалась – странные письмена проступали все ярче – и он сразу же запечатлел это явление на фотопленку. С течением времени эти странные надписи стали беднеть, а потом и вовсе исчезли. Прошло еще около двух недель. Больные все еще пребывали в бессознательном состоянии, но температура их теперь приблизилась к норме, и один из них даже стал издавать некие звуки, которые уже можно было классифицировать как бред. Технически грамотный доктор сразу же попытался записывать эти звуки на магнитофон. Но услышать благодарность от исцеленных ему не довелось. Прошло еще ровно 14 дней, и вновь появились «сопровождающие лица», на этот раз штатские, истребовали результаты анализов, полный отчет, фотопленки и магнитофонные записи, засунули носилки - палатки в специальное авто – напомнили Игорю Викторовичу об ответственности за разглашение государственной тайны и исчезли.

Еще через пару недель странным образом сработала армейская бюрократическая машина – и всего полгода проходившему в майорах Игорю на плечи совершенно внезапно обрушились погоны подполковника медицинской службы и грамота штаба округа.

Надо признаться, что он – Игорь, тогда еще Викторович, как человек любопытный и не особенно осмотрительный, сохранил на память о странном прецеденте снимки пациентов на разных стадиях болезни, и даже более того, просмотрел массу арабских словарей и прочей литературы в поисках языка, который был бы похож на загадочные надписи с тел больных. И понял, что самому ему не справится. Благо, что давний приятель, во время отпуска, в который отправился новоиспеченный подполковник, познакомил его со стареньким профессором-арабистом по фамилии Субботский.

Игорь старательно срисовал надписи с фотографий на листочки бумаги и продемонстрировал их престарелому столпу ориенталистики, мотивируя тем, что-де выписал текст из рукописного медицинского трактата, принадлежащего афганскому знахарю. Дедуля долго поглаживал седенькую бородку, разглядывал листок через очки и увеличительное стекло, убивался, что не может испытать радости от чтения всего трактата и, наконец, изрек – текст записан фрагментарно, какой-то части явно не хватает, но речь идет о неких желтых змеях, которые поглощают плоть, и дарят сохранность бессмертным камням. Когда старичок излагал эти мудреные метафоры, глаза его блестели совершенно по-юношески, он экспансивно махал руками и учинил Игорю форменный допрос о том, где и при каких обстоятельствах он познакомился с таким «значимым литературным источником», что за знахарь такой – во что он был одет, и какие имел этнические черты лица. Доктор стремительно откланялся, дав пару общих и невразумительных ответов.

Расплата за любопытство последовала всего через несколько дней. Но тогда  он не расценивал последовавшие события как расплату, и связь их понял только много позже, слишком поздно. Итак, его по окончании отпуска, пригласили в родное министерство и предложили возглавить научную экспедицию по изучению особенностей протекания онкологических патологий в условиях высокогорья.  Он конечно возражал – потому что не был специалистом по онкологии, да и вообще был противником концепции о вирусной, или более широко говоря, инфекционной природе рака. Но министерские бюрократы со вздохом напомнили ему о подписках и допусках – никто из онкологов не был рукоположен в государственные тайны на столько, на сколько он – подполковник Коновалов, а проект горел по срокам, тем более курировали его из  таких верхов что страшно и подумать, не то что сказать. И вообще - все уже готово - только езди себе по горам – да веди наблюдения….

Так он снова оказался в гористой местности в экзотической компании. Компания состояла из двух частей – собственно больных и медперсонала и так называемой «группы сопровождения». Больные – общим числом 10, действительно пребывали на последних стадиях онкологических заболеваний, и должны были скончаться не сегодня – завтра. А если быть до конца точным – то приблизительно с интервалом в 10 – 15 дней.  В то, что пребывание в условиях высокогорья может продлить их жизнь – Игорь, как врач, не мог поверить. Страдальцы большую часть времени пребывали в бессознательном состоянии, а задача Игоря и его помощников – дух крепких мед братьев и молодого доктора – онколога по имения Денис Иванович, сводилась к тому, чтобы своевременно колоть их обезболивающими и снотворными средствами, а так же вести наблюдения и делать разнообразные анализы, фиксируя влияние высокогорья на статус больных.

Группа сопровождения была наиболее удручающей составляющей этого странного по бессмысленности эксперимента. В нее входило двадцать хорошо вооруженных добрых молодцев с великолепной физической подготовкой, под командованием мрачного субъект обозначившего себя как «майор Хохлов».

Со своими спутниками Доктор познакомился уже на аэродроме – причем, медикам сразу же навязчиво предложили сдать документы и переодеться в камуфляж без опознавательных знаков – учитывая высокую степень секретности миссии. А вот больные и группа сопровождения ждали их уже в армейском самолете. «Майор Хохлов» - протянул ему карточки с описанием больных, в которых не было ни имен, ни адресов, ни какой иной личной информации – только физиологические параметры, диагнозы пациентов и рекомендованные назначения. Самолет взлетел. Игорь – формально руководитель группы – вежливо поинтересовался, куда же они направляются.  «Майор» - ухмыльнулся и ответствовал кратко:  «Узнаешь».

Но Игорь так и не узнал – самолет летел приблизительно от четырех – до пяти часов – часы у медиков тоже забрали – еще до вылета. И прибыл на импровизированный аэродром «где – то высоко в горах». Потом они летели еще пару часов на вертолете. А дальше блуждали по высокогорью под чутким руководством этого самого Хохлова. В течении всего путешествия «медики» и «сопровождение» практически не общались, да и чувствовал Игорь себя не как руководитель, а скорее как военнопленный под бдительным надзором охраны.

Тем более что картой его никто не позаботился снабдить, и даже не ознакомил с таковой. Самостоятельного же опыта не только картографии, но даже элементарного экстремального туризма, он не имел, по Африке и Азии перемещался с компасом, картой и проводниками –  так что даже предположить где же эта местность находится, мог только очень смутно. Но кое-какие выводы аналитическим путем сделал.  На их одежде, носилках, снаряжении не было никаких опознавательных знаков или ярлыков. Но все это было иностранного производства. Иностранными были лекарства и инструментарий, фонарики и пробирки, бинты и зажигалки, консервы и сухое топливо. Оружие, которым с ног до головы были увешаны бойцы «группы сопровождения» и темные очки тоже были отнюдь не советского производства. Вывод напрашивался один – группа находилась за рубежами Отечества, причем без малейших законных оснований. До такого мудрого вывода додумался не только Игорь. Доктор Денис – робко спросил однажды у Хохлова - «А что нам говорить, если мы кого-нибудь встретим?». «Скажете – что туристы, - ответил Хохлов, и с ироничной улыбкой добавил, – если успеете».

Если бы не психологическое напряжение, путешествие было бы можно назвать познавательным – и Денис и санитары – оказались людьми профессионально компетентными, так что медицинская часть экспедиции развивалась по плану. Правда горный воздух не особенно целебно влиял на больных, двое умерли уже в первую неделею, еще трое – в течении следующей. Игорь уже начал лелеять надежду, что экспедиция завершится быстрее запланированного, хотя старался не думать как именно. И что бы   отвлечься от мизантропических мыслей, в неожиданно освободившееся время, он вспомнил строе хобби - ловил ползучих гадов, затем приготовлял гомеопатические средства. Даже тайком попробовал их на одном из больных – своем теске Игоре. Конечно, состояние этого Игоря тоже было критическим, но он все же чаще других находился в сознании и даже мог связно разговаривать. Теска был большим оптимистом, потому что мыслил позитивно. Кроме того, он был профессиональным психологом, разрабатывал различные методики кодирования и знаковые системы, вообще был просто поразительно эрудированным человеком, даже много лет изучал арабский язык. Понятно, что Доктор с пациентом быстро подружились.

Однажды по утру, во время стоянки, - шла уже четвертая неделя пути, и у них осталось всего трое больных, Доктор почувствовал в своей палатке какой-то неприятный запах с примесью сероводорода. Как выяснилось, он исходил от маленькой юркой желтой змейки. Игорь никогда такой не видел даже на картинке, и тут же попробовал поймать змейку – с чисто научными целями, но юркая тварь  быстро скользнула между камешков наружу. Доктор завяла ботинки, и последовал за ней. Охота оказалась не простой, но увлекательно – он прыгал по камням и лез через какие-то кусты, беглянку удалось догнать и придавить ботинком. Подняв желтого червяка, он  заторопился в лагерь, что бы успеть сделать анализы пока не изменился состав яда – если змейка была ядовитой.

И вот тут-то действительно начался кошмар – Игорь блуждал по гористой местности много часов, но так и не смог отыскать лагерь. Он громко орал – хотя это было строго запрещено, он влезал несколько раз на возвышенности, пытаясь увидать родные палатки, Он просто сидел и медитировал, в надежде, что его найдут бдительные бойца майора Хохлова.  Потом, совершенно отчаявшись, он просто тупо брел, отшвырнув злополучную змейку, тем более что таких змеек в окрестностях было полным полно – практически под каждым камнем, одна даже больно укусила его за руку, когда он попытался ее поймать.

В лицо ему дул холодный ветер, по небу ползли тучи, а он просто шел и медленно  осознавал – что идти некуда. И если он встретит людей, они его не заметят. Он Никто, его просто нет. А пребывает он в Нигде. Ему не надо искать Шамбалу – его привезли в этот астральный замок из обветренных камней на армейском вертолете, что бы он превратился в горного отшельника живущего в пещере с желтыми змейками. А через много тысяч лет он выйдет из своей пещеры к людям, и не узнает ни их лиц, ни их мира, ни их языка, ни звезд на небе. Его выставят в музее в виде скелета. Он знал, что уснет и с наступлением ночи и проснется уже этим скелетом.

            К реальности его вернула острая боль – он споткнулся и сильно расшиб калено. Да и рука, укушенная змейкой, опухла и тупо ныла, а в месте укуса начала формироваться небольшая язвочка. Сколько всего часов он бродил трудно сказать – но видимо он влез куда-то выше в горы – потому что ощутимо похолодало, растительность напрочь исчезла, а уклон стал круче. Он решил найти что-то похожее на пещеру, что бы передохнуть и подумать, что же делать дальше. Вместо пещеры он обнаружил невдалеке тоненький ручеек, наплевав на гигиену напился сырой водицы и поплелся вниз по его течению, время от времени промывая звонко-холодной водой ранку на руке и колено.

            Ему просто повезло. То есть произошло настоящее чудо – но он этого еще не осознавал, и считал, что ему просто повезло. Вниз, по течению ручейка, стояло несколько игрушечно ярких палаток,  Доктор подавил в себе первый порыв бросится прямо к ним, вспомнил о том, что он с большой вероятностью на «вражеской территории» и тихо подкравшись к лагерю, залег в маленькой расщелине и стал наблюдать. В лагере обитало человек пятнадцать – они бойко болтали на английском и итальянском, и, судя по отрывкам фраз, которые он понял, разбросанному здесь и там снаряжению, были альпинистами,  вернувшимися в базовый лагерь с восхождения, ожидавшими машин, чтобы спустится вниз. То есть времени было мало. Инстинкт выживания подсказал ему что делать …

Полуосознанно он стащил с себя камуфляж, засунул под какие-то камни, в сумерках подобрался к ручейку и изрядно стукнулся головой о камни, предоставив альпинистам возможность рано по утру найти рядом с лагерем не весть откуда взявшегося голого мужика с разбитыми головой и коленом и частичной посттравматической амнезией.

            Изощрялся Игорь совершенно понапрасну, к его радости территория была вполне советской – предгорья Памира. А вот экспедиция международной, но конечно были в ней и русские люди. На всякий случай он решил придерживаться версии амнезии в следствии сотрясения мозга – потому что сказать официальным властям Доктору Коновалову было абсолютно нечего.

Ему дали понюхать нашатырь, кое-как одели, перевязали голову, напоили анальгином и намазали колено и ранку на руке зеленкой, усадили и обмотали одеялом до приезда врача. А что бы не скучал, сердобольная девушка – переводчик стала читать ему журнал «Наука и жизнь» 1984 года издания. Под звук ее голоса Игорь ностальгировал о добром доперестроечном времени. Потом его отвезли в город.

Город – провинциальный город призрак, где с портретов по-прежнему тепло улыбался дедушка Черненко, а плакаты призывали навстречу очередному съезду КПСС. Радио в палате, куда местный врач – многостаночник уложил Игоря, радио тоже вещало о подготовке к 26 съезду КПСС. Все это было уже через чур и Игорь опасливо попросил нянечку принести ему свежую газету – потому что он совершенно ничего не помнит. Газету тетка принесла минут через пятнадцать – «Труд» за 14 июня 1984 года.

Тут он понял, что произошло чудо – ему подарили вторую жизнь. На четыре года длиннее первой. Теперь к нему могла вернуться память – он назвался отчеством и фамилией своего тески из такой недавней и уже совершенно нереальной экспедиции. Просто занял денег под «честное слов» вернуть у провинциально коллеги и купил билет на поезд до Москвы. Кроме имени у него теперь ничего не было…