“Почему люди прибегают к колдовству? Как защитится от враждебных чар? Как использовать опыт вековой мудрости чтобы испытывать финансовый успех? – магистр тайнодеяния и тайнознания, кандидат психологических наук, народный целитель Прокопеня И.Н. ответит на ваши вопросы и обучит практическим основам магических ритуалов во время семинара…» - Игорь Николаевич – тот самый Прокопеня И точка Н точка - прервал чтение и  глумливо ухмыльнулся.

Итак, поездка в уездный город Н., испорчена с самого начала. Хотя, чем собственно возмущаться? Только крайне стесненное материальное положение заставило его опубликовать эту дурацкую книгу «Городская магия», а затем изображать Петрушку на массовых мероприятиях с гордым названием «психологический тренинг». А теперь еще и это объявление! Если высокие слова о магистре тайнознания и тайнодеяния все-таки до некоторой степени польстили самолюбию Игоря Николаевича, то уж абсолютно беспочвенное определение «народный целитель» ставило его в один ряд с сомнительной и ненавистной ему публикой.  Убежденный народный целитель настоящее бедствие на психологическом тренинге! Хуже него только истинные астролетчики!

Собственно – какого еще текста объявления можно было ждать от «Бабушки Дарьи»? Именно такое наименование было изображено буквами, имитирующими русскую вязь,  на бланках писем, с предложениями о проведении семинара в городе Н.. Прокопеня снова вздохнул – теперь он будет пожинать плоды собственной неосмотрительности в виде разношерстных и плохо управляемых слушателей.

Оставалось только одно – мыслить позитивно.

Прокопеня снова вздохнул и принялся разглядывая длинную девицу, курившую у последнего окна  полупустого вагона. 

У девицы все было длинным – сапоги, пальцы, сигарета, шарф, волосы, густо наращенные ресницы, нос и даже явно накладные ногти. Короткой была только юбка из какого-то блестящего материала. Девица щелчком отбросила окурок и, оглянувшись, в сторону увлекшегося до неприличия разглядыванием Прокопени, демонстративно три раза сплюнула через левое плечо и быстро удалилась…

«Вот так незаметно подкрадывается старость…» - вздохнул Игорь Николаевич.

Прокопеня снова впал в грусть, да так сильно, что стал дальше внимательно изучать Н-скую газетенку, ту самую, в которой помещалось рекламное объявление его семинара. Газета «Деловое Заречье» имела гордый подзаголовок – «газета национальной буржуазии».

Большая часть этого низкопробного продукта была посвящена, разумеется, предвыборным баталиям.  Как профессиональный психолог и практик НЛП Прокопеня  отметил для себя одну агитку. «Ваш разумный выбор приблизит эру милосердия» - построенная в лучших традициях шаманского заклинания фраза подкреплялась портретом некоего импозантного мужчины, – видимо потенциального депутата - не явно, но ощутимо стилизованного под культового персонажа времен застойной стабильности в исполнении Высоцкого – Глеба Жеглова.

Скоротав время за чтением, Игорь Николаевич выгрузился на перрон пункта назначения и сразу же попал в руки самой  «бабушки Дарьи».

Хотя на «бабушку» эта дама походила мало – крупная тетка неопределенного возраста с ярким гримом и театральными манерами, была скорее похожа на классного руководителя или сотрудника исполкома времен тяжелого детства и еще более не завидной юности самого Прокопени. Сложная прическа, костюм, от вида которого великая Коко Шанель воскресла бы от ужаса, и венчал этот образ непременный бант на необъятную грудь. 

- Сокол! Вот и прибыл! Я – бабушка Дарья. Буду тебе тут в городе нашем, -  «бабушка» сделал широкий жест рукой, достойный оперной дивы, в сторону грязного здания вокзала и дымящих заводских труб, - что мать родная.

- Игорь Николаевич, – Прокопеня сделал над собой усилие, что бы не отрекомендоваться как «внучек», и, убрав с лацкана своего пиджака крепкую руку «бабушки», вложил в нее визитную карточку.

Рядом с Прокопений внезапно материализовался угрюмого вида субъект, решительно вырвал у него из рук кейс и обратился к «бабушке».

- Дарья Викентьевна – куда его? В СИЗО сперва или на Объект, ну на ИТУ сразу? – поинтересовался субъект бесстрастным голосом.

-  Да что ты, милок, поселим сперва, потом покормим, потом к Антолий Дмитричу, а завтра лекция у него, - фольклорным речитативом запричитала Викентьевна план пребывания Прокопени в городе Н..

Угрюмый субъект забросил скромный багаж вновьприбывшего в черный, неправдоподобно  новый и чистый Бимер. «Хорошо живет нынче народный целитель, нам магистрам тайнознания плыть и плыть…»- грустно подумал Игорь Николаевич, устраиваясь вслед за Дарьей Викентьевной на кожаном сидении машины.

За время путешествия выяснилось, что спонсор лекционного тура Прокопени, да надо полагать, и активной деятельности самой бабули, некий замечательный, «большой души» человек, руководящий местным специальным объектом исправительно-трудового назначения, каковые по-народному принято именовать «зоной». Человек этот  крайне нуждается в психологической помощи именно Прокопени, поскольку пал жертвой подлых интриг недоброжелателей.

*****

«Становится все увлекательнее и увлекательнее!» - подумал Игорь Николаевич, когда за ним – сытым и расселенным, с противным скрипом захлопнулись свежевыкрашенные ворота спецобъекта, а затем еще несколько тяжелых металлических дверей и решеток. Присутствие рядом «Бабы Дуси» – как про себя он обозначил Дарью Викентьевну  –  успокаивало мало. Скорее наоборот. Прокпеня чувствовал себя как нашкодивший школьник, которого строгая классная дама, отчаявшись перевоспитать своими силами, ведет в детскую комнату милиции к суровому дяде милиционеру…

Однако сам Анатолий Дмитриевич, которого экзальтированная «бабушка Дарья» именовала не иначе как «Отцом»,  оказался человеком брежневской закваски – то есть веселым, хлебосольным, общительным и постоянно ностальгирующим о былом. Прежде всего, он обратил внимание Прокопени на образцовый прядок царящий вокруг, затем предложил чаю, поинтересовался степенью коррупции и развала государственной системы в столице, и, привычным жестом, извлек из сейфа бутылку коньяка. Наконец, после нескольких тостов общего характера, произнесенных на фоне причитаний бабушки Дарьи, на отрез отказавшийся от алкоголя и уговаривавшей мужчин последовать ее примеру, перешел к своей проблеме.

Собственно проблема Анатолия Дмитриевича носила глобальный характер и состояла в том, что люди испортились. Испортились вместе с экологией, под дурным влиянием телевизора, Запада, разнообразных сект и шаманизма. Конечно, Анатолий Дмитриевич не был уверен, помнит ли Прокопеня по молодости лет, то прежнее, славное время. Раньше в мире существовал порядок, который присутствовал во всем – рабочие становились сперва инженерами, потом главными инженерами, а потом директорами, продавцы становились сперва заведующими отделами, потом директорами магазинов, и лишь потом  начальниками торговых трестов и баз, лейтенанты становились старшими лейтенантами, а только потом, набравшись житейской мудрости и седин дорастали до полковников, и то далеко не все. Да и преступность была иной – детишки рождались в неблагополучных семьях, потом попадали в колонию для малолетних, потом на так называемую «зону», и только затем, после многих «ходок» и судов, и опять же только наиболее отпетые, обретали квалификацию рецидивиста, и сопутствующее ей людское уважение. А о том, что бы субъект 25 лет от роду, будь он хоть семи пядей во лбу, сознательно выбирал себе на досуге статьи УК по которым можно «стать» рецидивистом, да еще и особо опасным, и в страшных снах никому не снилось.

И тому были причины. Ведь чем были занят ум того, прежнего уголовника? Что извлекал из его тумбочки сотрудник ИТУ? Фотографию любимой девушки на пляже в Сочи, письмо старушки матери из деревни, стихи неизвестного автора!  Ну, в худшем случае – потрепанный томик Солженицына – так это было уже ЧП, за которое можно было запросто лишиться погон, да пожалуй, и партбилета….

 - А что теперь? – Анатолий Дмитриевич лихо откупорил новую бутылку «конины», и с отчаянием покачал головой, - Шаманы – наркоманы, Тальтеки – Шмальтеки, Вуду – Муду! Вот до чего дожили! – он наклонился и брезгливо извлек из недр сейфа и бросил на поверхность стола книжку в знакомой обложке. Прокопеня поежился. Конечно, он сразу же узнал ее - пресловутая «Городская магия», автор Прокопеня И.Н. – то есть он сам…

Поток сознания Анатолия Дмитриевича был так силен, что незаметно смыл из кабинета бабу Дусю, а затем перенес самого рассказчика и его гостя в один из ресторанов города Н. – впрочем, довольно тихий и уютный. Если опустить лирические отступления, скабрезные шутки и нецензурные слова, произнесенные во время этой  длинной и красочной беседы, то осталось следующее. Некий лихой молодец  возмечтал о том, что бы стать рецидивистом, и с целью получить означенную квалификацию учинил бунт в какой-то колонии, но его блестящая карьера авторитета почти что оборвалась, когда он попал в учреждение, процветающее под мудрым руководством Анатолия Дмитриевича. Поскольку Анатолий Дмитриевич, которого Прокопеня про себя окрестил «папой Толей» за отеческое отношение к окружающей действительности, сторонник традиций и вообще строгого нрава, строптивый тип стал объектом дисциплинарных мер. (О характере мер Игорь Николаевич любопытствовать воздержался из-за присущей ему врожденной деликатности).

И вот тут-то для папы Толи, успешно перевоспитавшего не одно поколение бандитов и прочей мрази, и начался «настоящий кошмар». Прежде всего выяснилось что негодяй  этот запросто впадает в состояние при котором совершенно не испытывает боли, и вообще теряет связь с внешним миром – транс - вот как это безобразие называется! – век бы не знать, да вот довелось, - посетовал Папа Толя.

- Да в добавок, - папа Толя оглянулся и перешел на доверительный шепот -  может летать… Ну не летать, а как же это охарактеризовать-то….  Парить – в общем, находится в воздухе без внешней опоры… Конечно, звучит это довольно странно и даже глупо, но папа Толя неоднократно наблюдал указанное загадочное явление, причем не один, а в присутствии очевидцев – сотрудников колонии, врача из медсанчасти, своего заместителя и даже Кастанеды. (При упоминании имени великого латиноамериканца Прокопеня привлек все внутренние резервы, чтобы сохранить на лице серьезное выражение искреннего сопереживания папы Толиным бедам).

- И кому расскажешь? Кто поверит, кто поможет? – снова посетовал папа Толя.

После таких событий Анатолий Дмитриевичу, конечно, ничего не оставалось, как передать социально опасного субъекта в руки медицинских работников для признания невменяемым. Чтобы и речи не было ни о каких дальнейших квалификациях! – сурово подчеркнул дальновидный папа Толя. После пары месяцев пребывания в специализированной лечебнице, зловредный субъект впал в кому, и был срочно выписан, дабы не портить показатели образцовой больницы фактом своей кончины. Тут-то подлая натура  поклонника «Городской магии» и проявилась во всей неприглядности.

Вместо того, что бы с миром упокоится, или, обрадовавшись выздоровлению, заняться честным трудом, окрепший после болезни негодяй  нанял адвокатов и начал строчить письма в прессу, падкую на дешевые сенсации, потом - в разнообразные инстанции, подобные «Международной амнистии», где жаловался на жестокое обращение и суровые условия содержания, лишившие его здоровья - физического и душевного. Папу Толю просто измучили разнообразные комиссии, проверки и инстанции. Но, и с этими тяготами Анатолий Дмитриевич успешно справился бы – ведь, он человек старой закалки, с любым найдет общий язык!

Так нет же – теперь пресловутый Сергей Олегович Головатин – именно так зовут неугомонного экс-уголовника – сколотил общественную организацию, нанял каких-то заезжих политологов и проталкивает в депутаты своего адвоката – бывшего следователя областной  прокуратуры Костика Монакова. Разгильдяя, бабника и двоечника – между прочим. Папа Толя может с полным правовом так говорить, поскольку знает  Костика с молодых ногтей, и в академии МВД их даже путали из-за внешнего сходства – ан, поди ж ты…. Выдвигаются вот в депутаты по одному и тому же округу. Ну и конечно, Кастанеда, насмотревшись американских фильмов про окружных прокуроров и начитавшись поучительных статей в сомнительных газетах, с дружками из продажной молодой генерации, всему этому безобразию потворствует! – папа Толя громко стукнул по столу ладонью, как бы поставив последнюю точку в своей печальной истории.

Изрядно набравшийся в процессе рассказа Прокопеня заплетающимся языком пролепетал, что поможет, всем, чем сможет (хотя совершенно не представлял чем именно можно помочь в противостоянии с самим Карлосом Кастанедой, доном Хуаном и воинами Нагваля, при поддержке каких-то окружных прокуроров!). Анатолий Дмитриевича, тоже изрядно захмелевшего, такое резюме вполне устроило, и облабзав Игоря Николаевича в обе щеки, он отправил его домой на все той же замечательно чистой машине, пообещав завтра снабдить Прокопеню уголовными делами и историей болезни мерзавца Головатина.

Действительно, как только Прокопеня, испытывая легкую головную боль после вчерашних возлияний, вышел поутру, чтобы наконец-то провести семинар, его знаком остановил неприметный среднестатистический человек в штатском и молча вручил ему пухлую папку с завязками. Игорь Николаевич автоматически вложил папку в полупустой кейс и отправился проводить действо, гордо именуемое  «психологический тренинг».

            *****

            Вопреки опасениям Прокопени, публика, собравшаяся на тренинг, выглядела вполне ординарной  и  не предвещала особых хлопот. Самой бабушки Дарьи среди слушателей не было, и  это вселило в Прокопеню, недолюбливавшего профессиональных народник целителей, дополнительною уверенность.

Второй приятной новостью было присутствие среди слушателей длинной девицы из поезда.  Она хотела расположиться за одним столом с элегантно и дорого одетым молодым человеком. Сразу охарактеризовать молодого человека Прокопеня затруднился – по дороговизне одежды и аксессуаров, совершенно неуместным на скромном местечковом семинаре, он вполне отвечал наименованию «новый русский». А вот гордая осанка, этнический тип и черты лица заставляли использовать бесконечно широкое определение «лицо кавказской национальности».  Да и вел себя молодой человек именно в соответствии с эти последним стереотипом  – то есть, не вдаваясь в дискуссию с девицей, просто взял и молча перевесил ее стильную меховую курточку на другой стул, и туда же переставил ее крошечную сумочку. Девица обиженно захлопала длинными ресницами, но протестовать не решилась.

            Освободившееся таким образом место рядом с «лицом» через несколько минут занял, стремительно вбежавший в зал, светловолосый взъерошенный паренек с огромными голубыми глазами, в которых застыло какое – то недоуменное выражение. «Прямо мальчик из Гитлерюгенда, заблудившийся в Брянских лесах»,- подумал Прокопеня, питавший слабость к историческим аналогиям. И перешел к семинару.

            Единственным фактом, омрачавшим мирное течение тренинга, были глупые вопросы, которые начал было задавать Игорю Николаевичу упитанный неприятный мужик лет пятидесяти. Баланс растительности на его голове достигался за счет реденькой бороденки а-ля Солженицын, уравновешивавшей глобальную лысину на лбу. Итак, мужик поинтересовался – хотя к теме семинара вопрос не имел ни прямого, ни даже косвенного отношения, чем тайнодеяние отличается от тайнознания?  Прокопеня, как опытный психолог,  решил пресечь любопытство, на корню задав мужику встречный вопрос:

-          Вы по роду деятельности кто?

-          Поэт- песенник,  - бесхитростно ответил мужик, не ожидая подвоха.

-  Вот и осознайте – поэт отличается от песенника так же, как тайнознание от тайнодеяния, - скаламбурил Прокопеня. Шутка, довольно неудачная, даже по мнению самого автора, нашла живой отклик среди слушателей. Особенно искренне и долго смеялся «новый русский с лицом кавказской национальности».

Когда семинар уже завершился, Прокопеня стряхивал с рук мел и укладывал в кейс листочки с заметками, к нему решительно подошел голубоглазый парнишка и ловко извлек из-под свитера экземпляр «Городской магии» в сильно потрепанной обложке:

-  Я конечно человек малограмотный, всего 12 книг в своей жизни прочитал, включая школьные учебники, но Ваша книга это супер! Это просто  - ключи от Шамбалы! Подпишите, пожалуйста!!!

Льстивые слова парнишки возымели действие, и впечатленный Игорь Николаевич размашисто написал на своей фотографии, размещавшейся на обложке – «От гуру Просветленному», поставил подпись. Лицо паренька озарилось удивительной улыбкой, обращенной куда-то внутрь себя:

- Ну, раз уж Вы видите, что я просветленный… Тогда – только без обид – ладно? Мы поспорили, - паренек кинул в направлении «лица», внимательно наблюдавшего сцену общения с «гуру», обладатель дорогого костюма был вторым участником спора,  - ведь Вы же военный, ну во всяком случае были ???? – глаза паренька стали из голубых ярко синим, а голос стал каким то бесцветным и далеким – Я Вас вижу в камуфляже… но без погон, в высоких шнурованных ботинках, - почти как у меня, - Вы стоите на песке, один ботинок развязан, а нога топчет змею – небольшую желтую змейку, я таких даже никогда не видел, - последняя фраза была произнесена уже совершенно другим голосом, парнишка удивленно покачал головой, и вытащил откуда-то из-под длинного свитера пачку сигарет «Кемел», металлически поблескивающую зажигалку и закурил, стряхивая пепел прямо на пол.

Пркопеня испытал легкий шок, и что бы как-то скрыть свое замешательство, брякнул первое, что пришло в голову – то есть правду-матку:

- Я учился в военно-медицинской академии, я эпидемиолог….- и тут же добавил, вернувшись в образ мага и чародея, - Это мне очень помогло, когда я получал свою вторую, гражданскую, профессию – психолог!

-          Ал, давай деньги – не громко, но твердо, обратился парнишка к «лицу».

-  Какая-то патология, паранойя! – Ал грустно вздохнул, покачал головой, и вынул из внутреннего кармана изящный кожаный бумажник, и брезгливо извлек из него две сто долларовые купюры. - У меня нет больше, только карточки….

- Вот и спорь с тобой после этого! Карточка это что деньги по-твоему? Первое правило преферанса – нету денег не садись! Ладно, должен будешь, под двойную учетную ставку Нацбанка! – парнишка забрал купюры из рук незадачливого Ала, пожал плечами и вышел из помещения….

Вообще-то персонаж колоритный, подумал Прокопеня о парнишке, пытаясь отвлечься от нахлынувших на него и довольно неприятных воспоминаний.  Был он росточку чуть ниже среднего, какой-то изящно-тонкой, но пропорциональной конструкции. Одет на хрупкой грани между скромненько и бедненько, в длинный вязанный свитер, на пару размеров больше, в непонятного происхождения брюки, при этом брюки заправлены в кожаные высокие ботинки с массой крючков и заклепок, которые в народе принято называть стильными. Запястье парнишки в несколько оборотов ообвивала красная шерстяная нитка, с которой свешивалась пара деревяшек. На деревяшках были изображены руны. Сами кисти рук молодого человека заслуживали отдельного внимания – то ли забыто - аристократической формы, то ли просто непривычно, для глаза Игоря Николаевича, ухоженные. Парнишка выглядел очень открытым, и в то же время держался уверенно, но без наглости, и естественно…

- У него действительно потрясающая харизма, - как будто подслушав мысли Прокопени,  сказал Ал, - Как вы думаете – как профессиональный медицинский доктор и психолог, он, - Ал кивнул в сторону двери, за которой скрылся парнишка, - Он действительно видит  - то, о чем говорит? – «Лицо» изъяснялось с легким, едва заметным акцентом, на ходульно - правильном русском языке, без жаргона и междометий.

- Знаете, - Прокопеня постарался придать своему лицу интеллектуальное выражение, - при целом ряде факторов люди испытывают галлюцинации, видения, перемещенные состояния сознания. Это может быть следствием воздействия психотропов например, или физиологических факторов, ведущих к интоксикации….

- Я понимаю это, я имею диплом медицинского факультета, но ведь он описывает реальные факты, имевшие место в действительности. Он сам объясняет этот дар, как приобретенный благодаря написанной Вами книге!

      -  Ну, знаете ли…Я бы не утрировал так уж сильно…Книга – это мертвое знание…- Игорь Николаевич мысленно в который раз сам себе торжественно пообещал наконец прочитать эту идиотскую «Городскую магию» до конца.

      -   Знание не бывает мертвым! – сказал Ал с пафосом, - и продолжил уже буднично, – Может Вам нужна машина? Я, плохо знаком с местными дорожными знаками, но он (Ал снова кивнул в сторону двери, видимо подразумевая под словом «он» парнишку) хорошо  распознает знаки, хотя и не умеет водить, поэтому мы вмести ездим.

      Прокопени было любопытно посмотреть на такого «двуглавого Шумахера», да и лень пешком по незнакомому городу идти, поэтому он с энтузиазмом согласился. По пути Ал, сидевший за рулем,  лихо окатил водой из лужи зазевавшуюся около здания, где проходил семинар, длинную девицу, а парнишка поведал пару совершенно невероятных  историй о пользе практик из «Городской магии» в быту, а на прощание даже написал на пачке с сигаретами, за неимением другого информационного носителя, номер телефона, и передал ее Прокопене, с напутствием «Звонить, если что».