Великоваты новым богам

Старые нимбы.

Гуманитарные науки традиционно обделены верифицированным понятийным аппаратом, поэтому отважно тянут слова и выражения из любых других наук, и наполняют собственным вольным содержанием. А после «перестройки» с терминологией началась подлинная катастрофа – весь сформировавшийся считай за 100 лет багаж терминов и определений объявили марксистским и отправили на свалку истории. Хотя это всеравно, что объявить неполиткорректными арабские цифры по причине участия арабов в международном терроризме. Поэтому наберусь отваги и буду излагать руководствуясь банальной эрудицией и элементарной логикой, чтобы прояснить сакраментальный вопрос «Куды мы котимся?» хотя бы для себя лично.  

1.

Насколько корректно пользоваться термином «готическое» как расширительным обозначением постиндустриального общества?

И что вообще такое «постиндустриальное общество»?

Все знают, что такое общество где-то есть, и даже в системном кризисе.

Но что оно такое – толком сформулировать менее чем за 400 стр. никто не может.  

Один Фукояма – новый Оккам – отлично сказал – Конец истории.

Итак, история – то бишь худо - бедно инвентаризированные социальными науками процессы развития, изменения и конфликтов классового общества завершились, и началась сказка.

Или «ГОТИКА».

Культурологические истоки определения «готика» применительно к современному обществу коренятся не архитектурном стиле былых времен, а в эпохе романтизма, когда возник «Готический роман» - мрачный исторический колорит средневекового замка,  сложные композиционные приемы – рамочная структура, вставные новеллы, запутанный сюжет, яркие отрицательные персонажи, сверхъестественные силы  и темные сущности вроде призраков и вампиров, открытый финал или полная победа демонических сил. Образцовый готический роман – «Эликсир дьявола» Гофмана.

Готический роман появился во второй половине 19 века как жанр протестный – так интеллектуалы выражали свое презрение к традиционным ценностям эпохи просвещения и гуманизма – победе разума, знания и прогресса. Против ожиданий жанр, появившийся как изящная забава интеллектуалов, очень быстро обрел такую широкую популярность что угодил в разряд «бульварных». Преломившись через декадентский упадок 10-х годов 20 века, он стал основой  самых массовые жанров совремнной литературы и кино – детектива, мистики, фентази, хоррора, триллера, отчасти даже треша и киберпанка.  

Готическая эстетика росла и ширилась, превращалась в самостоятельное направление вместе с кризисом т.н. «индустриального  общества». Привычная классовая структура размывалась, идеология противостоянии капиталистической демократии и социалистического тоталитаризма почила в бозе,  без идеологического противостояния на собственно индустрию всем стало наплевать, эмоционально обессиленная компьютерами молодежь не могла больше вытягивать на себе протестного драйва  музыкальных направлений вроде «тяжелого металла», а предпочитала эно-группы, напевные скандинавские мотивы, книжки про вампиров и прочую нечисть, на экраны вышли культовые «Эдвард-Руки-Ножницы», потом «Ворон», и наконец – YES! «Матрица» и «Властелин колец» довершили растление молодежи готическими ценностями - по городам и весям  к кладбищам и концертным залам побрели депрессивного вида подростки в черном, именующие себя «готами».

Генезис эстетической компоненты очевиден.

Политическая ангажированность - «гейзенбергов запрет» социальных наук, поэтому с общественно-политической  применимостью определения «готика» все сложнее.

Обычно используют термины «новый феодализм» или «корпоративный феодализм». Хотя четкого определения я не встречал – да и редко читаю современных философов – кого не откроешь – пишет «все плохо»… Оно и понятно – раз кризис системный, то  плохо все! - это я и в окно вижу! 

Но в общих чертах, экономисты-социологи у которых отняли линейку  марксистских классов, все же нашли лазейку, уподобили современные корпорации средневековым феодалам. Соответственно простроив классовую секуляризацию по корпоративной иерархии, а для остального населения - относительно корпорации. То есть корпорации лоббируют чиновников и политических лидеров, кормят прочее население за счет своих высоких налогов, национальные государства инкорпорируются и теряют прежнее значение. Эксклюзивные и люксовые бренды уподобляют  гильдиям  ремесленников. Корпорации финансируют прикладную науку, а обиженные теоретики, не жалеют изобретать капли в нос и крем для похудения, получают гранты, подобно ученым собратьям из средневековых университетов дискутировавшим о количестве ангелов на кончике иглы, за закрытыми дверями ваяют малопрактичные теории «темной энергии». 

Конкретные наличные деньги вытесняют «условно расчетные средства». Список совпадений современного об-ва с феодальным можно продолжать долго.

Но не бесконечно.

2.

Расхождение возникает в очень принципиальном вопросе – в идеологии.

Адепты сравнительного анализа настаивают на том, что в феодальном обществе не было идеологи, и сейчас нету – их общество имело стабильную социальную структуру, основанную на социальном договре - значит, и наше тоже! Но так ли это?

Словосочетание «социальный договор» чуждо родному пост – советскому менталитету,

и чтобы донести все свои мысли о «готическом обществе» не расплескав, придется предпринять хотя бы поверхностный исторический экскурс в глубины пасторального ЕВРОПЕЙСКОГО феодализма.

Итак – социальный договор, потому и договор что стороны выполняют его условия в добровольном порядке. То есть вилланы труждаются себе под защитой сеньора, отдают ему оброк и барщину, а выполняет социальные функции – строит защитные оружия, дороги и мосты, участвует в государственном управлении –  а куда ж ему деваться? - руководит дружиной, чтобы в лихую годину защитить своих верных вилланов. А случись какая напасть, скажем холод – сеньор пригреет вилланов  с домочадцами, коровами и курами в замке, а если уж голод, тогда продаст что-то ненужное, или

замок покинет  -  пойдет воевать,

чтоб землю в Гренаде у мавров отнять.

А случись сеньору облажаться в Гренаде, или скажем Палестине – оно понятно, вилланы ему отжалеют жиденькой похлебки, расчистят место у очага и как-то вместе перезимуют. Сеньор ведь воевал не корысти для – а во славу Божию!

Именно РЕЛИГИЯ была идеологией исконного феодального общества. И в этом главное отличие от «нео-феодализма» – религия задавала два основных вектора развития – внешнюю экспансию – как распространение христианских ценностей на весь остальной «некрещеный» мир, и выступала как внутреннее стабилизирующее начало – борьба с ересями за каноническое христианство.

Нарушителей социального договора призывали к порядку – могла, например, гильдия нищих подать в суд на монастырь или майорат за то, что раздает мало милостыни. Но и сеньор мог железной рукой вразумить зарвавшихся вилланов.  Потребление при такой социальной системе не есть приоритетная ценность – денег как расчетного средства почти нет, производить некому, потребляет нечего, да и незачем – со дня на день Апокалипсис, а на тот свет не унесешь. Св. Франциск Ассизский вынужден был проповедовать о совершенстве «дамы Нищеты» воронам – другой социальной базы просто не было J))) 

Но вектор развития у «договорного» общества слабенький, куда слабее чем у «конфликтного» – захлебнулась внешняя крестоносная экспансия, расползлись по Европе ереси и система начала стогнировать. Малосознательные сеньоры решили, что 28 штаны ближе к телу, чем проблема высокой рождаемости вилланов – вилланы ухватились за вилы, а независимые умы, вроде Эразма Ротрдамского вспомнили св. Франциска и разъяснили – мол, не сеньоры виноваты – а католическая церковь, которая вместо того, чтобы призвать сеньоров к выполнению договора – и жить по-божески! - сама нагребал в обе руки золотых дароносиц и батистовых подрясников. Но Эразм был человек ироничный – пошутил и умер. А у людей вроде Кальвина и Лютера чувства юмора не было, при них место «социального договора» занял «социальный конфликт» («классовый конфликт»). Для развития производственных отношений и сил это эффективная штука.  

Началась реформация, которая де-факто шла под лозунгом добровольного ограничения потребления! Ключевое слово тут ПОТРЕБЛЕНИЕ – оно начинает выступать как самостоятельная ценность, ради которой и будет совершаться промышленная революция. В качестве мерила дозволенного потребления трудолюбивые протестанты  провозгласили опять же церковные постулаты. То есть деньги у людей были, и товары были – а потреблять они их не спешили из этических причин. Боженька (читай церковь) оказался в роли ограничителя потребления, а значит и производственных отношений.

То есть для дальнейшего развития потребовалось убрать Боженьку.

Началась так называема «эпоха Просвещения». Ученые – энциклопедисты доподлинно установили, что в телескоп Бога не видать, в микроскоп тоже. Значит, что будет вместо боженьки остался один научный атеизм. Ключевое слово НАУЧНЫЙ.

Век просвещения создал главную бинарную оппозицию на уровне идеологии – Верующий (верит, что Бог есть) – Атеист (знает, что Бога нет).

Теоретические научные открытия быстро приносят практическую отдачу, буяла промышленная революция. С человеком наука тоже скоренько разобралась – произошел он от обезьяны, язык придумал для удобства коллективной работы, и сам вполне может быть описан как функциональная система. Кости – мышцы – нервы. Система безусловных и условных рефлексов (или в бихевиористских терминах – базовых драйвов).

Существо по сути примитивное – поддается лечению и обучению.

Конечно, всякие деятели культуры – писатели, музыканты и примкнувшие к ним Шопенгауэры – Ницше, обиженно закусили удила и стали предпринимать романтические демарши насчет «темной души», «свободной воли» и «мистических озарений», и в том числе смастерили готический роман. Но кто ж их будет слушать, когда люд богатеет и вовсю потребляет – ибо в качестве ограничителя потребления теперь выступает «разум».

А идеологическое место религии занял ПРОГРЕСС - союз науки и разума.

Под флагом «прогресса» белый человек нес бремя колониальной экспансии, ради «прогресса» верхи просвещали низы – чтобы те быстрее впитывали культуру «разумного потребления». Были у процесса свои издержки – в виде двух мировых войн, и массы локальных военных конфликтов. Опять же независимые умы подгадили, насчет «Бога нет - царя не надо» - подоспели с призывами уравнять в правах производителя и потребителя.  Землю – крестьянам, фабрики – рабочим, небо – пилотам, прививки - врачам.  Сам запланировал – сам произвел – сам потребил. Молодец! Но исследовать социалистический эксперимента с кольцевым производственным циклом  не входит в задачи настоящей статьи.

3.

Словом, все мирно потребляли, развивая индустриальное общество, пока на горизонте не замаячила типичная угроза средневекового мира  - Апокалипсис! Грозный призрак эсхатологическийх ожиданий накрыл Европу вместо истрепавшегося в классовых битвах призрака коммунизма. Перспектива атомной войны, ядерной зимы, новых эпидемий, масштабной техногенной или экологическая катастрофа –  наполнили мир эсхатологическими ожиданиями и стали исподволь подтачивать общество, основанное на потреблении. Первым тревожным звоночком было массовое движение хиппи – ребята из среднего класса, а не отбросы общества! –  отказались потреблять. То есть вообще ничего кроме психоделиков, а производить соглашались только свободную любовь и как ее побочный продукт - детей.

Политикам с трудом удалось угомонить сердешных под угрозой холодной войны.

Не на долго – бензиновый кризис 1983 г. породил новую волну ратующих против безудержного потребления и возврат к истокам. Экстремистские экологические движения  с одной стороны и тоталитарные секты (Муниты, Аун – Сенрике, саентологов, и т.д.) начали подрывать потребительские устои путем прямого террора.

И только появление «новых демократий» на обломках добитого джинсами социализма,  продлило агонию индустриального общества, выплеснув на его просторы ватагу оголодавших «новых потребителей». Представители люксовых брендов натянуто улыбаются и как заклинание повторяют – наши лучшие покупатели из бывшего СССР и Китая, они покупают больше, чем арабы и японцы. Люксовики, тяжело пережившую эпоху «черного минимализма», ознаменовавшую экономический кризис 1997-98 годов в моде, первыми поняли – если «новые» спрыгнут с потребительской иглы – покупателей у них останется мало. Так мало, что лавочку придется прикрыть!  

Остальные, и политики и философы, и просто сознательные граждане тоже прекрасно понимают «потребительское общество» балансирует на краю бездны. Ситуация напоминает анекдот эпохи позднего застоя – Брежнев едет в поезде, поезд остановился на краю пропасти.  Начальник состава подбегает к Леониду Ильичу:

 – Что же делать, дорогой Леонид Ильич?

- Остановиться, опустите шторки на всех окнах, и напечатайте в газете, что скорость движения увеличилась до световой!

Если потреблять народ еще как-то можно стимулировать, то когда он отказывается производить – тут уж беда. Класть кирпичи, шить рубашки, чинить машины, орать на нивах некому. Может, они хоть руководить готовы? Сидеть по 18 часов в корпорациях и тыкать пальцем в бизнес план?  Нет - дауншифтеры, фри- лансеры, аут-сосеры и прочие дистанционщики множатся день ото дня. «Люди хотят уделять время личному росту и семье» – разводят руками рекрутеры. Окститесь господа  – типичный фри-лансер имеет на иждивении семью из кота, кактуса и компьютера, а личный рост даун-шифтера – измеряется ростом его фредн-ленты в ЖЖ до тысячи «друзей Оушена»!

Люди не хотят работать, и готовы платить за это цену, снижая личный уровень потребления. Они осознано отказываются участвовать в базовой цепочке индустриального общество производство - потребление. И заставить их в условиях  демократии невозможно. Товарищ Сталин или Председатель Мао, те конечно знал «военную тайну» как заставить всех работать быстро много и бесплатно, но унесли ее в могилу…

Кризисное состояние постиндустриального общества носит системный характер – всем очень страшно – а ну-ка пятьсот лет системе, и куда без нее? Как? Может само пройдет - рассосется? Поэтому вместо того, чтобы со здоровым исследовательским азартом заглянуть в бездну нового – может там и не так все трагично?  - одряхлевшая система объявила «конец истории» и начала поиск виноватых в этом безобразии. 

За боженьку в индустриальном обществе рулила наука!

Значит, она и есть самая виноватая.

Ученые – они ядерную бомбу изобрели! Ведь не нобелевский лауреат Бродский – ученые! А кто черные дыры нашел, а описать толком не может – тоже они! Не Джон же Леннон? Экологию кто загадил – тинэйджеры из соседнего подъезда? Нет – опять ученые  - они создавали опасные производства!  А со временем что сотворили? Дедушка Ленин, уж на что преступный элемент, и тот только декретное время ввел, а до дискретного не додумался! Ученые - социально безответственные люди.

Ату, их ученых, и всю науку с пьедестала – от нее пользы никакой. Ни насморк раз и навсегда вылечить не могут, ни ауру взвесить! Позор! Ганьба!

Ругать ученых вообще милое дело – это не то, что исламским фундаменталистам потребительские ценности прививать – мусульмане те сдачи дать могут. А ученые – что? Закрылись по университетам и пишут себе дисера, на роль мирового гуру не претендуют.

4.

Но ясности в вопросе – кто будет сторонами неоготического социального договора, это не прибавляет. Корпорации и государство – ответ красивый, желанный, но политически ангажированный. Де-факто консенсус между государством и корпорациями существует со времен ПМВ, но кризис индустриального общества это только усугубило.

Массам, отказавшимся от консьюмеристской модели поведения глубоко безразличны корпорации – кроме продуктов потребления корпорациям для адекватного социального обмена предложить нечего.

Государство и массы? А о чем им собственно договариваться?

Массам от государства одно беспокойство – то налоги собирает на зарплату своим чиновникам, то на выборы призывает ходить - голосовать – считай за тех же чиновников. Кому оно надо в условиях социальной апатии? Ведь практической пользы от государства мало. Внешних угроз нет, границы сугубо номинальные, системы связи и информационного обмена всемирные, стандарты стремятся к унификации. Угроза терроризма – так уже всему миру ясно – никакое государство не защитит – тут каждый сам. Идешь в театр – захвати противогаз! А лучше - сиди дома, не расхаживай по торговым центрам, не раскатывай в метро, смотри телевизор. Электричество, газ, воду тебе подведет местное самоуправление, оно же и мусор вывезет.

Конечно, минимизировавшие участие в процессе производства - потребления граждане могут договариваться друг с другом об обмене собственными уникальными продуктами. К примеру - Петя с радостью творчества написал антивирус для Васи, а Вася за это ему плюшек напек – ну хобби у него такое.  

Оно приятно – все вроде при делах, но как-то мелкотравчато.  Не хватает в этой новой реальности некоего единого организующего начала – ИДЕОЛОГИИ.

Идеология.

Она-то и есть самое главное! Найти основу для нового социального договора можно только  заменив «Бога» эпохи феодализма или «Прогресс» времен индустриального общества.

Эта новая идеология сейчас в стадии формирования. Кто наберется мужества стать новым Аттилой, Иоаном - пустынником или Лютером? Мой неутешительный прогноз - от тридцати до пятьдесят лет человечество будет блуждать в сумраке, в поисках нового главного смысла. Переходный период всегда сложное время – угадать его итог нельзя.

Но попытаться суммировать существующие тенденции можно.

Мой прогноз – в следующей части статьи.